В этом доме всегда многолюдно. Сюда
никто не приходит не вовремя. Как только открываешь калитку, навстречу выходит
хозяйка с ослепительной белозубой улыбкой и блестящими чёрными глазами. Вокруг
много цветов. Они цветут и благоухают с ранней весны и до поздней осени. Растения в этом доме под неусыпным вниманием
хозяйки, сестры Тани, уже с начала
февраля начинают протискиваться из
торфяных стаканчиков на подоконниках. Три её дочки – София, Марина и Ангелина,
такие же черноглазые и улыбчивые, самые настоящие мамины помощницы. Есть ещё
любимый старший брат девочек – Саша. Но он копия папы Серёжи, такой же
голубоглазый, доброжелательный, со спокойной, тихой улыбкой. Саша учится в
университете в Кировограде, и девочки очень скучают по нему. Все дети очень
трудолюбивые и послушные. В доме всегда порядок и чистота. Везде чувствуется
женская рука, украшающая жилище, и мужская продуманность в устройстве дома.
Везде благоухают цветы, в двух больших аквариумах резвятся рыбки. Всё ухожено,
вовремя помыто, полито.
Как только весна опустится на своих
зелёных крыльях над Черкасщиной, на небольшом огороде возле дома начинается
оживлённая работа. Ещё с осени-зимы приготовленные большие теплицы принимают
под свои полиэтиленовые крыши хрупкую рассаду перца, помидоров, баклажанов,
огурцов. Да разве всё перечислишь! Позже в прогретую, удобренную землю
высеваются семена разных овощей. Скоро здесь вырастет рассада, много рассады!
Сколько же труда надо вложить в это дело, сколько опыта, терпения и любви к
маленьким растениям! Но дети трудятся вместе с родителями, потому что это
основной доход многодетной семьи. Правда, домашние животные и птицы также
чувствуют заботу и уют в своих ухоженных сараюшках и загородках. Но, пока на
улице зима, можно посидеть за столом, выпить чаю, полакомиться вкусными
пирожками. Наблюдаю за хлопотами девочек и думаю: «Хорошие хозяйки растут, о
таких написано: «мудрая жена устрояет свой дом...» Дочки уходят в свою комнату,
и мы остаёмся с сестрой Таней вдвоём в уютной кухне.
«Счастливая ты, Танечка, хотя до
конца этого не осознаешь, пока не вылетит последний птенчик из твоего гнезда.
Мои-то выросли, теперь только в гости приезжают». Таня улыбается счастливой
материнской улыбкой.
«Послушай, - говорит она, - что
произошло недавно в нашем доме! Правда, дивны дела Твои, Господи! Дети есть
дети, особенно девочки. То они шьют, то
вяжут, то ещё что-то мастерят. Однажды, после таких их рукоделий, папа
обнаружил в своём ящике сломанное шило. Рано утром перед уходом он сказал мне,
что кто-то из детей испортил инструмент и не сознался, и поручил мне
разобраться, кто же это нашкодничал. Собрав детей в папиной мастерской, я
показала им шило и спросила: «Дети, кто из вас взял папин инструмент, сломал
его и, не сознавшись, положил на место?» Дети молчали. Не была бы я мамой, если
бы по глазёнкам своих любимых чад сразу же не определила, кто виновник. Но мне
хотелось, чтобы дочка сама призналась и избежала наказания. Но дети таращили на
меня свои честные глаза и отказывались. «Вы ведь знаете, что Бог видел того,
кто это сделал, и что Он не станет покрывать врунишку и труса». Но дело с места
не двигалось. Тогда у меня созрел необычный план. «Сейчас я напишу ваши имена
на бумажках, положу в корзину, мы помолимся, и Господь укажет нам, кто сломал
шило».
Дети, затаив дыхание, наблюдали за
моими приготовлениями. Я специально медлила, ожидая, что дочка признается. Но
все молчали. Честно говоря, я тоже немного смущалась: а вдруг в записке
окажется имя невиновного! Но отступать было некуда. Я опустила руку в корзинку,
взяла записку, развернула и внятно прочитала: «Марина». Это была точно она. Я
посмотрела на девочку: глаза полны слёз раскаяния и ещё чего-то такого,
наверное, страха Божьего. Дальше последовали горькие рыдания, причём в три
голоса. Наказания избежать не удалось, но осознание Божьего всеведения
поглотило все остальные ощущения.
Вечером девочки долго шушукались,
никак не могли успокоиться. Для меня это тоже был шок. Я долго об этом думала,
говорила с мужем, с детьми. Но у меня в сознании все-таки мелькнула такая
маленькая мысль, может быть, даже и не мысль, а тень ее, что имя виновницы было
указано случайно... Наверное, всё так и осталось бы в памяти как маленькое
приключение, но Господь любит меня и не хочет допустить никакого неверия...
Приближалась весна. Я решила посеять
в горшочки семена огурцов. Это такой сорт, что растение плодоносит прямо на
окне, заплетая зелёными плетями весь оконный проём. Представляешь: на улице
холодно, а у меня на окне висят на огудинах зелёные корнишончики. Утром детям
- салатик из свежих огурчиков! Какая мама не хотела бы такого?
Положила я в полиэтиленовую крышечку
влажную тряпочку, насыпала сверху семена огурцов и поставила на окно, чтобы
прорастали. А когда семечки проклюнулись,посеяла в горшочки на окне, выходящем
на солнечную сторону. И представь, забыла о том, что посеяла семена! Как будто
кто-то стёр этот эпизод из моей памяти, как в мобильном телефоне.
На другой день я решила, что пора
сеять огурцы. Подойдя к окну, увидела только пустую коробочку и ахнула. Где мои
семечки? Ведь строго-настрого запретила детям трогать прорастающие семена.
Неужели кто-то из детей нашкодничал?! Позвала их и строго спросила, куда
подевались семена. На это раз детские
глаза ни на миг не смутились. Они не трогали семечки. А когда я сеяла огурцы,
дети были в школе. Я не посмела применить предыдущий способ выявления
провинившегося. Наверное, тень той мыслишки моей не позволила мне этого. Но я
была в недоумении: ведь куда-то делись мои проросшие семена. Пророческим,
внушительным голосом я сказала: «Ладно, пусть этот поступок останется на
совести того человека, кто трогал семена. Но знайте, всех, кто замешан в этом,
Бог видел. Он укажет нам этого человека и накажет его!»
Дети приуныли и ушли делать уроки. А
у меня стало так тяжело на душе... Ну, почему виновник не признался? Неужели я
такая злая и несправедливая, что дети боятся меня больше, чем Господа? С
грустными мыслями я взяла новые семечки, намочила тряпочку и положила на
прорастание. Настроение испортилось, я
ушла к себе в комнатку. Делать ничего не хотелось.
Через некоторое время я почувствовала
сильную головную боль, а потом и сердце разболелось. Перед глазами забегали
мошки. Я легла, слабым голосом позвала детей. Они прибежали, захлопотали возле
меня с удвоенным вниманием, считая себя виновниками моей болезни. Но я
почему-то тоже чувствовала себя виноватой перед ними...
Через три дня, когда семечки
проросли, я решила посеять огурцы. Подойдя к горшкам, собралась сделать
углубление, чтобы положить туда семечки. И вдруг - как яркий свет в глаза! Зелёные лепестки
молодых растений, подняв на своих ладошках землю, честно и торжественно
смотрели на меня, как справедливые свидетели. В тот же миг я вспомнила до
мельчайших подробностей, как три дня назад сеяла эти огурчики. Как, почему я
забыла об этом?!
Когда дети пришли из школы, я сидела
на кухне возле горшочков с молодыми огурцами смущённая и пристыженная.
Виноватым голосом рассказала им всё. Попросила прощения за то, что не поверила
в их невиновность, и в последующей беседе пришла к заключению, что Бог
нелицеприятен и указал имя виновницы, заодно вылечив меня от недоверия Ему. А
позже я вспомнила и свою несмелую мысль, или её тень в моём сознании...
Вечером перед молитвой Маринка, обняв
меня, доверчиво прошептала:
«Знаешь, мамочка, ты меня прости, но
я ещё в тот злополучный вечер призадумалась, почему это ты так внезапно и резко
расхворалась». Мы посмотрели друг дружке в глаза и понимающе улыбнулись.
За окном опустились сумерки, мне пора
было идти домой. Из комнаты слышались музыка и пенье – это девочки готовились к
воскресному служению. Не хотелось уходить из этого уютного дома. Но я ещё не
один раз сюда приду. Ведь в этот дом никто никогда не приходит не вовремя.
Евгения Сорочинская
Февраль 2009 года
