Юника вдруг спросила:
-- Папа, а ты там был?
Бил задумался на секунду. Он давно уже думал о насущных бытовых вопросах и уже успел забыть о том разговоре со своею дочерью, который, как ему показалось, уже закончился.
-- Юника, что ты сказала?
-- Папа, а ты там был?
-- Где, дочка?
-- Там, где распинали Христа?
Бил удивленно посмотрел на дочь. Вначале ему показался этот вопрос слишком детским, даже глупым для её возраста и он уже было хотел ей сказать: «не говори глупостей; или - не мешай, пожалуйста, поговорим потом». Но он теперь действительно посмотрел на неё, посмотрел ей в глаза и увидел, что ей нужно ответить, хотя бы попытаться ответить.
-- Юника, дочка, я, конечно же, там не был. Это было давно, и даже многие люди, которые жили в то время, когда Христа распинали, не были там. Но это неоспоримый факт, что около двух тысяч лет назад это было и это сущая, правда. Помнишь, мы учили недавно отнимать в столбик? Давай отнимем - две тысячи минус, скажем, тридцать три, сколько будет?
-- Папа, если ты там не был, то я тем более не буду, потому что я младше тебя?
-- Ну конечно, дочка, тех людей, которые присутствовали на распятии уже давным-давно нет в живых и они…
-- Папа, – Юника перебила отца и посмотрела на него так, как будто она уже знала ответ, но всё ж спросила, - папа, а я слышала, как в церкви пастор говорил: «Посмотрите на Голгофу, на распятого Христа, на Его подвиг за нас людей».
-- Ну да, Юника, пастор правильно говорил. Мы все должны смотреть на подвиг Христа, на это место распятия, чтобы помнить, какой ценой приобретено наше спасение.
-- Папа, но чтобы видеть распятого Иисуса нужно ведь там быть, правильно?
Бил уже немного устал от затянувшегося разговора, его мужская логика не привыкла долго копошиться по поводу детских вопросов, и тем более нужно было обдумать некоторые насущные моменты бытового плана. И он сказал:
-- Дочка, иди спать, я подумаю, а потом как-то с тобой обговорим этот вопрос. Давай щёчку. Спокойной ночи.
Юника побежала к себе в комнату. Он подумал о том, что время действительно бежит. С тех пор как он с Джени венчались, прошло двенадцать лет. Даже слово «прошло» слишком неверное, а правильно будет – пролетело двенадцать лет; Юнике уже восемь и ему самому уже тридцать семь. Тридцать семь – Христос до тридцати четырёх не дожил и сколько успел сделать. Тень сожаления мелькнула по его чертам лица, и он ещё раз посмотрел в след Юнике. Она была утехой его глазам, была свежим глотком его нелёгкой жизни. Ему вспомнилось время, когда Джени настороженно сказала ему, что она беременна. И он помнил, как он обнял её и сказал: «Все будет хорошо, Бог не оставил нас». Они оба знали сколько раз радость зачатия новой жизни, вскоре сменялась скорбью потери. И в этот раз они не рассказывали долго никому о беременности Джени. Они хранили и лелеяли надежду, они смотрели друг другу в глаза и понимали, что сегодня спокойно прожит ещё один день, ещё один день победы в их жизни и близится долгожданный день рождения их чада.
Восемь лет моей крошке и уже такие вопросы умудряется выдумать. Бил был доволен, доволен своей дочкой. Он подошёл к окну. Тёплая ночь, звёздное небо, вдали и вблизи огни чьих-то окон и он смотрел в эти окна, как будто бы что-то мог увидеть за пеленами штор, как будто бы что-то смог бы понять в судьбах живущих там людей…
-- Били, ты идёшь спать?
Нежный голос Джени прозвучал из спальной комнаты и он, недолго думая, поспешил ответить Джени своим присутствием в её объятиях.
-- Папа, а ты там был?
Бил проснулся, ему послышались слова Юники. Он начал было что-то думать, но решил просто спать, просто уснуть и спать. Скоро новый день полон проблем. Надо просто уснуть и спать. И он, повернувшись на другой бок, уснул.
Бил работал, добывая хлеб своими руками. Он имел неплохое образование, чтобы устроится где-то престижней. И он, было, пробовал вписаться в элитное общество со своим нелицемерным характером, но, увы, вскоре обнаруживалась его явная несовместимость с традициями светского мира. И душа его нашла покой, что нельзя сказать о теле, в среде строительного мира. А проще - был он, работяга, на стройках добывал он хлеб насущный. Молитвы бабушки его, чтобы Господь ему открылся и дал прощение Своё, были услышаны на небе, и слёзы покаянья были в глазах неверующего внука ответом на её прошенье. Бил призван был и был оправдан. Жена его и дочь ходили в собрание часто, но чего-то все ж не хватало ему в жизни. Он мирно спал, совет на небе в то время совершался ночью; и принято было решенье и Бил услышал голос Отчий.

Бил проснулся поздно. Уже давно чьи-то голоса проносились за окном, и жизнь бурлила своим чередом, но он сегодня не спешил. Сегодня у него был свободный день, которого, как он понимал, всё равно не хватит, чтобы всё успеть по дому, так как по мелочам накопилось немало работы. Он посмотрел рядом с собой – Дженни уже ушла. Он вышел в прихожую, где всегда в приоткрытую дверь можно было рассмотреть спящую Юнику. Сегодня, как и всегда, его маленькая прелесть посапывала в своей миловидности. Бил вернулся в свою комнату, встал на колени, чтобы помолиться. Он только начал молиться, как услышал негромкий стук в дверь. Ну вот, - подумал он, - только немного больше поспишь и вот тебе, и помолиться уже нормально нельзя. Хорошо хоть у кого-то совесть есть не трезвонить в звонок по утрам. Бил пошёл к двери, он на мгновение остановился, чтобы ещё раз насладиться спящей Юникой и, посмотрев в дверной глазок, открыл дверь. На пороге стоял мужчина средних лет в каком-то странном пиджаке и явно длинных брюках. Причем взгляд Била не мог оторваться от ботинок его гостя, потому, что они были явно разных размеров. И на мгновенье Он вспомнил, как однажды ему по ошибке в обувном магазине запаковали туфли разных размеров. И он с Дженни, пришедши домой, решали вопрос их визуальной схожести, причём Бил на замечания Дженни утверждал, что, совсем не видно между ними никакой разницы. Но смотря на ботинки гостя Бил, понимал, что между ними разница в два или три размера. И, видимо, не совсем проснувшись, он смотрел бы и смотрел бы на эти ботинки, если бы гость не начал говорить.
-- Здравствуйте Бил! – сказал гость.
Бил очнулся, он посмотрел в лицо гостя, стараясь увидеть в нём своего давнего знакомого, которого, как видно было, серьёзная финансовая нужда привела сегодня к этому порогу дома. Но его память явно отказывалась признавать этого незнакомца.
-- Я извиняюсь за ранний визит, - сказал гость. - Я старался не громко стучать в дверь, чтобы не разбудить Юнику.
После этих слов незнакомца, с упоминанием имени его дочери, выражение лица Била стало таким, что вызывало бы подозрения у окружающих на его вменяемость. Но, слава Богу, кроме него и странного гостя на лестничной клетке никого не было.
-- Вы меня не узнаёте, Бил? – гость улыбнулся. - Но мы с вами давние знакомые.
Бил уже успел взять себя в руки и сказал:
-- Я вас не знаю и вряд ли, когда-либо знал.
-- Мне надо с вами поговорить, Бил, я могу войти?
Бил быстро прикинул различные возможности исхода этой встречи в случае, каких либо силовых вмешательств, и уверился в том, что физические силы были явно на его пользу. Он не хотел просто выпроводить незнакомца восвояси, так как возросший интерес к личности незнакомца не давал ему покоя. Бил молчал. Он хотел выйти с ним на улицу, но знал, что Юника не привыкла просыпаться, когда его или Джени нет дома и потому уверенно сказал:
-- Заходи. – И пропустил гостя вперёд.
Незнакомец вошел и, едва, Бил сказал:
--Мы пройдем на кухню, - гость сказал. – Мир дому вашему.
На что Бил ответил: «Входите с миром».
Незнакомец прошел на кухню, как показалось Билу, довольно уверенно для первого визита в дом. Присев на табуретку, гость сказал:
-- Возможно, это покажется странным, но, как бы вам сказать, я послан к вам оттуда, - и он пальцем показал в потолок.
Интерес Била к незнакомцу стал пропадать и он уже сожалел, что ввёл его в свой дом. И он просто смотрел на потолок, в то место, куда показывал палец незнакомца. Именно там, на потолке была немалая тёмная клякса, которая уже там была давно и которую, по многочисленным просьбам Джени, он как раз собирался сегодня убрать.
Это была клякса его радостного момента в жизни. Когда, однажды, некое существо под названием комар посмело испить из ноги спящего Била немного красной жидкости и улететь, но Бил проснулся и, почувствовав свершившийся факт вторжения носа комара в его тело, решил, во что бы то ни стало, найти, догнать и уничтожить кровопийцу. Немало его искав, среди ночи по потайным углам комнат, он обнаружил его на потолке кухни. И радость победы отмщения озарила его, когда он подкрался с хлопушкой к довольному созданию и вмиг сильным ударом превратил его в эту кровавую кляксу. Но утром Джени явно не разделила его радостного момента победы и они договорились, что он устранит эту печать с потолка. И вот на сегодня этот долгожданный момент был запланирован Билом.
И Бил смотрел то на незнакомца, то на бывшего комара.
-- Ну да, - сказал Бил, - как я сразу не догадался, ну и как там у вас, рассказывайте, пожалуйста, поподробней.
Незнакомец спокойно продолжал:
-- Бил, я послан к вам по поводу вашего разговора с Юникой, а точнее по поводу заданного Юникой вам вопроса: «Папа, а ты там был?»
Билу стало явно нехорошо. Левое веко стало непроизвольно дёргаться, что бывало при сильных физических переутомлениях. И его разум метался в поисках выхода с этой ситуации. Бил просто молчал. Незнакомец продолжал.
-- На небе была внимательно выслушана ваша беседа с Юникой, и было найдено, что на вопрос вашей дочери необходимо дать правильный и исчерпывающий ответ.
Бил ободрился и спросил:
-- Значит вы – ангел, пришли с неба ко мне домой, чтобы помочь мне ответить на вопрос моей дочки, который я уже почти забыл?
-- Ну да, - сказал ангел.
Бил хмыкнул и сказал:
-- Вам там что - делать нечего, сколько проблем вокруг первоочередной важности и тут ко мне домой с утра приходит ангел с неба и говорит о важности полуабсурдного детского вопроса. Ну, знаете! Это не по писанию, знаете. Это не по Божьим принципам, я Библию знаю, знаете…
-- Бил, друг мой, не читали ли вы, что за каждое праздное слово будете вы давать ответ в день суда. Это вы, люди, считаете, свои слова маловажными и потому на небе столько узлов завязано вашими словами, столько проблем накручено вашими языками. Не написано ли вам, что от меры истинности ваших наставлений вас нарекут или большим, или меньшим в царстве небесном.
-- Стоп! – сказал Бил. – Я просто беседовал с дочкой о распятии Господа.
-- Всё, что касается этого момента оно не просто, - сказал ангел.
-- Ну, что же мне нужно ей ответить? – спросил Бил.
-- Я послан к вам, Бил, чтобы получить у вас согласие. А точнее, согласитесь ли вы, Бил, пройти некоторые моменты в вашей жизни для того, чтобы самому для себя ответить на этот вопрос и сказать об этом Юнике?
-- На это надо моё согласие? Кто я такой, чтобы смог препятствовать воле Божьей на мою жизнь? Зачем Творцу спрашивать моего согласия на что либо?
-- Помнишь написано: «Се стою у двери и стучусь», - сказал ангел. - Итак, готов ли ты, Бил, к познанию ответа на этот вопрос?
-- А если я не захочу, то, что это поменяет? – спросил Бил.
-- Каждый день, друг мой, он не создан Богом случайно. Каждый день человек встречает запланированные Творцом ситуации, чтобы или победить или проиграть бой – битву за истину, за выбор истины в свою пользу. Кто плывёт по течению этого мира и не заботится о победах для своей души, однажды может сделать неправильный выбор, совершить фатальный проиграш и сойти в преисподнюю. Поэтому то, что ты изберёшь сегодня – будет влиять на завтрашний день.
-- Ну, допустим, я согласен, хотя меня не покидает мысль об абсурдности данной ситуации, - сказал Бил. – Допустим, я уже заинтересовался ответом на этот вопрос ради настоящего и будущего моей семьи. А что дальше?
-- Дальше я буду с тобой, буду тебя укреплять и помогать.
Бил посмотрел на ангела и подумал:
-- Хиловатый какой-то, а говорит, что будет укреплять меня.
-- Бил, - сказал ангел,- я сильнее, чем ты думаешь.
Ангел встал с табуретки и направился к выходу. Бил молча, пошел вслед ему. Но, к удивлению Била, ангел не остановился у входных дверей, а пошел сквозь них. Бил от неожиданности замер. Очнувшись, он открыл дверь, но на лестничной площадке никого не было, только кучка знакомых вещей: пиджак, брюки и те самые ботинки разных размеров.
-- Куда бы всё это деть, - подумал Бил, оглядываясь вокруг. – Выбросить, нет, может ещё это понадобиться, хотя кому это уже надо. Вернувшись в квартиру, он закрыл двери на ключ и поспешил к комнате Юники. Юника мирно спала. На мгновение подумав, что всё-таки неплохо было бы больше контролировать всё, что он говорит и думает, чтобы потом было меньше проблем, Бил направился на кухню. Он до конца не мог в своём уме всё расставить по своим местам и решил, что всё должно идти своим чередом, а там станет понятней. Скоро проснётся Юника, мы позавтракаем. А пока Бил лёгким движением руки, захватив тряпку, взобрался на стол и быстренько вытер кляксу на потолке. Спрыгнув со стола, он посмотрел на потолок, пытаясь увидеть следы легендарного комара, но их почти не стало видно. Так легко справился, а столько времени тянул с этим делом, вот Джени обрадуется. Бил вспомнил о незаконченной молитве. Он давно заметил, что день, начатый без молитвы, проходит как то вяло, с каким-то серым отпечатком и поспешил в свою комнату, чтобы продолжить молиться. Наверное, мысли Била ещё путались в загадках утреннего разговора с ангелом, потому что на пороге своей комнаты Бил споткнулся и буквально вломился в свою спальню и уже лёжа на полу после падения он тихо засмеялся своей неуклюжести.
-- Да, - сказал Бил, - я что-то не припомню за собой такой поспешности на молитву, но, слава Богу, не ушибся. Так недолго и вправду с ангелами на небесах повстречаться.
Бил продолжал нервно хихикать.
-- Всё, - сказал он себе, - хватит и вправду на сегодняшнее утро приключений и, бодро вскочив, продолжил молитву…
-- Папа мы пойдём сегодня в город? – спросила Юника, сидя за кухонным столом и её умоляющее личико засветилось улыбкой.
-- Пойдём, дочка, пойдём.
Бил старался уделять время дочке, хотя выражение «у меня нет времени» стало, наверное, словом паразит в его жизни. Но совсем недавно Бил понял одну вещь – что времени на решение всяких жизненных вопросов всегда не хватает и не хватит, поэтому нужно было просто понять, что главное, а что второстепенное в его жизни и уделять время главному, а уж потом второстепенному. И к великому счастью Юники, она была в списке главных моментов в жизни Била, а, значит, сегодня они просто прогуляются по городу вдвоём…
-- Папа, а скоро придёт мама? – спросила Юника у задумчивого Била, когда они проходили вдоль знакомой улицы.
-- Скоро, уже скоро, - ответил тот, - и как ей это всё объяснить?
-- Что объяснить, папа? – спросила Юника.
-- Да так, дочка, бывают странные вещи случаются в жизни людей, которые не всегда могут понять другие.
-- Папа, у нас умная мама, она всё может понять, правда?
-- Да, дочка, это правда.
Юника довольно улыбнулась. Она была уверена, что ей удалось подсказать отцу что-то очень важное.
И когда они проходили мимо знакомой зашурганой лавочки, стоящей среди деревьев, Бил с Юникой заметили, как на ней, скрутившись, спал небритый поистрепанный тип.
Юника вопросительно посмотрела на отца.
Бил сказал:
-- Да, дочка, ему, наверное, нравится такая жизнь, а может обстоятельства сложились так, что у него негде жить. Или он просто потерял смысл жизни, или что-то другое произошло с ним, но как бы то ни было, он тоже человек, за которого умирал Христос. Пойдём, Юника, пойдём.
-- Вот – человек!!! – раздалось в разуме Била. И Бил не мог не согласиться, что это была не его мысль, а голос, как бы со стороны.
-- Та, что же это такое! – встрепенулся он.
-- Да, Бил, когда Христа изранили воины, помнишь, как написано: «был обезображен паче всякого человека лик Его», и Пилат хотел жалостью людскою спасти Христа от распятия - то это не помогло.
Бил узнал этот голос, он, одолеваемый сомнениями, быстро среагировал и прошипел:
-- Признаёшь ли ты Иисуса пришедшего во плоти? Отвечай во имя Иисуса.
-- Да, Бил, я признаю моего Господа Иисуса Христа пришедшего во плоти, - ответил голос. – Теперь ты можешь свободно со мною общаться какое-то время, Бил, – продолжал ангел.
Бил посмотрел на изумлённую Юнику, потом на мирно спящего бомжа и, на мгновение, позавидовав его, казалось бы, безмятежному покою, сказал дочке:
-- Милая, пойдём домой, мне сегодня немного нездоровится.
И они, молча, пошли домой, каждый думая о том, что только что
произошло.