#1
И они семьёй сидели за одним столом, и угощались остатками пряников, и пили обычный чай, и улыбались друг другу, о чём-то вспоминая. И тогда Бил сказал:
-- Небо, родные, не только там, где славят Бога, небо там, где тебя любят, где тебя ждут, небо там, где есть согласие и мир в семье, где есть простота и уважение, небо там, где присутствует сам Бог. И если мы будем чувствовать Бога каждое мгновение своей жизни, то мы уже есть жителями этих самых небес. Джени, я знаю, что наша семья будет вместе всегда, даже в вечности. Хоть мы там и не будем мужем и женой, а Юника не будет нашей дочкой, но мы всё равно будем где-то рядом друг с другом, потому что сквозь годы нашей совместной жизни, у нас появились, как говорит Библия, взаимоскрепляющие связи, которые не разрушаться даже в посмертии.
-- Папа, откуда ты это знаешь? – спросила Юника.
-- Я просто это знаю, доця, и всё, - ответил Бил. – Я чувствую, Джени, себя сейчас так, как будто бы я самая мелкая песчинка среди огромного океана. Я чувствую себя сейчас ничтожно крохотным в сравнении с Тем, кто меня создал, кто создал всех нас, Джени. И, Джени, я сейчас понял это место в Библии, когда Иисус превратил воду в вино в Кане Галилейской, Джени. Это было Его первое чудо, и, помнишь, как мы не могли понять, зачем Он напоил и так уже подвыпивших гостей, но самое удивительное, что там написано, что Он явил этим чудом славу Свою. Помнишь, Джени?
-- Да, Бил, помню, и что, что ты понял?
-- Джени, Иисус послушал человека, послушал и сделал по его не очень разумной просьбе. В данном случаи, Он послушал свою мать. И слава Его в том, что кто мы и кто Он, а до сих пор, Он – Бог, но слушает и выходит навстречу нашим самым, бывает, никчемным просьбам. Джени, я так Его мало знаю, а Он обо мне знает всё. Он смог понять меня, я же Его совсем не знаю, хотя покаялся давно, Джени.
-- Но может ли человек познать Бога, возможно ли это, Бил?
-- Мы не можем, пока, Его увидеть глазами, Джени, но сердцем можно Его знать, сердце способно Его полюбить, так полюбить, чтобы человеческая душа и разум откликнулись на это. Помнишь, Джени, Иисус спросил у Петра трижды: «Любишь ли ты Меня?». И тот ответил, что любит. И я слышу, как Он спрашивает меня о том же, Джени. Он обращается к моему сердцу, Джени. И что мне ответить, родная, когда я больше не могу лицемерить, что?
-- Ты ответишь, Бил, тогда, когда сможешь ответить так, как ты хочешь ответить, Бил.
-- Папа, папа, - Юника смотрела в глаза Билу, - ты стал другой, какой-то не нервный и задумчивый.
-- Джени, Юника, милые мои, я хотел бы, если вы не против, сейчас побыть один на один с Богом.
-- О, Бил, сказала Джени, если бы ты почаще так уединялся с Ним, то от этого наша семья только выиграла бы.
Бил пошёл в свою спальню. Казалось, ему стало интересно всё. Интересно, кто же на самом деле Иисус, что Он любит делать; какой Его любимый цвет, расстраивается ли Он; что Он не может сделать. Где Его границы власти и как Он управляет миром. И многое другое стало интересно Билу. Дверь спальной комнаты тихо закрылась, но, казалось, небесная дверь отворилась навстречу таким желаниям человека. И хоть Бил не слышал славословия небесных жителей, которое не умолкало ни на секунду, но, что главное, Бил чувствовал рядом Его, своего Господа.
-- Господи, - Бил молился, - дай мне понять то, что сможет меня сблизить с Тобой, что сможет меня сделать угодным Тебе, Господи. Аминь.
Бил молчал, ему показалось, что дальнейшая молитва, о нуждах семьи, о работе, о покаянии близких и других проблемах, не имеет такого большого значения, как было раньше и, он просто молчал.
-- Бил, друг, - прозвучал знакомый голос, - я видел, как твоя молитва вознеслась к Нему и, я видел, что Творец смотрел на тебя, Бил.
-- Что же Бог мне ответил, друг? – спросил Бил у ангела.
-- Ничего, Бил, - ответил тот, - но поверь, само внимание к тебе Бил, самого Творца, уже есть ответ.
-- Наверное, я и есть то ничтожное, из которого Бог хочет извлечь драгоценное, - сказал Бил в шутку, но Ангел, казалось, удивился сказанному Билом.
-- О, Бил, если бы ты только знал, - сказал ангел,- какая действительно драгоценность неба находится на планете Земля.
-- Знаю, друг, - сказал Бил, - ты ведь говоришь о невесте Христа. Правда?
-- Истинно, Бил, - сказал ангел.
-- Какая же она, друг, расскажи о ней, пожалуйста, - сказал Бил умоляющим тоном.
-- В книге «Песни песней», Бил, хорошо раскрыта её душа. Ты ведь читал, не правда ли, Бил?
-- Это странная книга, друг, - подумал Бил, - некоторые даже думают, что она попала в Библию случайно.
-- Ты ведь тоже так думаешь, правда, Бил?
-- В принципе, да, - ответил тот.
-- Ну что ж, Бил, давай, на примере ваших отношений с Джени, извлеки драгоценность; извлеки из ничтожного, драгоценное, давай, Бил.
-- Ну, я люблю Джени и я уверен, что она меня тоже любит, вот и всё, что я могу сказать о нас.
-- Бил, ты действительно немногословен, друг, но ты сказал сейчас самое главное в ваших взаимоотношениях – это любовь. И это и есть та самая драгоценность, которая отличает невесту Христа от подруг, наложниц, цариц и девиц без числа. Прочитай внимательней и ты увидишь, как невеста Христа Его ищет, Его желает, спрашивает о Нём, рассказывает, какой Он. Она знает о Нём многое, тогда как другие расспрашивают её о том, чем её возлюбленный лучше других. А она восхищается Им, и Он считает её за возлюбленную Свою. Не прекрасный ли Неба роман между Христом и Его спутницей описан в этой книге, Бил?
-- Друг, - сказал Бил, - мне кажется, что в моём разуме всё рушится. Мне страшно, друг, в Его присутствии, я чувствую Его взгляд на себе и мне некуда бежать, мне некуда бежать. Отойди, Господи, я человек грешный. Мне некуда бежать от Тебя, пожалуйста, дай мне выход, дай мне выход, Господи!
-- Выход в твоей вере, Бил, - спокойно ответил ангел. Если ты сейчас без единого греха, Бил, то, чего тебе бояться, чего тебе страшиться, скажи?
Бил учащённо дышал, его сердце билось слишком быстро, но как маленький росток пробивается к Солнцу, чтобы стать огромным деревом, так стала вырастать и подниматься в сердце Била вера в его безгрешность пред Богом. И чем больше поднимался этот росток веры, тем больший мир наполнял сердце Била, и тихое веяние ветра обнимало его душу.
-- Боже, Ты не человек, Ты не человек, Ты есть, Ты есть. Ты реальней меня, Боже, я только начаток Твоего творения. Я ничтожество в твоём мироздании, как Ты можешь видеть меня, такое ничтожество среди безграничности бытия. Не постижима Твоя
Любовь, безгранично Твоё милосердие, власть Твоя велика. Ты основал царство Свое на истине и шаги Твои дальновидны. Премудрость Твоя прослеживается во всём. А! Боже, у тебя не бывает черновиков – планы Твои совершенны. Кто может остановить Тебя!.. Спорить с тобой не имеет смысла… Душа моя славит Тебя, Боже и преклоняется пред Тобой внутренность моя, Отец…
Бил уже давно молчал. Земные часы отсчитывали секунды, но за эти секунды Бил познал то, что десятилетиями многим так и не удалось познать.
-- Поздравляю тебя, Бил, - сказал ангел.
-- О чём ты, друг? – спросил Бил.
-- Но ведь ты только что провозглашал откровения, которые могли быть открыты тебе только Богом, откровения, полученные только при личной беседе с Творцом. Ты утверждал то, что понял твой дух, научившись от Него.
Бил молчал и ангел продолжал.
-- Есть много учебных заведений на земле, где люди могут получать определённые знания. Даже высшие учебные заведения христианских направлений способны насытить разум христианина багажом науки. Но только в пустынях, Бил, только в пустынях можно приобрести настоящие откровения, Бил.
-- Где эти пустыни, друг? – спросил Бил.
-- Помнишь, написано, как говорил Иисус:
-- У пророков написано: и будут все научены Богом. Всякий слышавший от Отца и научившийся приходит ко Мне. Это не то, чтобы кто видел Отца.
-- Пустыни, Бил, это жизненные ситуации, через которые Бог учит своих детей. Пустыни - это пребывание в общении с Богом один на один. Пустыни - это когда Бог приходит в твою жизнь настолько близко, что всё что не от Него, всё что человеческое трещит и ломается под Его шагами. Но только в пустынях ты можешь научиться настоящей вере, настоящей любви, настоящей надежде, Бил. Герои веры рождаются в пустынях, Бил, и только в пустынях. А сейчас молись, Бил, потому что у тебя мало времени осталось, чтобы дать правильный ответ Юнике.
-- Моя жизнь подошла к концу? – удивлённо спросил Бил.
-- Бил, разве у вечной жизни бывает конец, - ответил ангел.
И Бил молился. Он не знал о чём нужно сейчас молиться, но его уста говорили сами:
-- Отче Мой, если возможно, да минует Меня чаша эта…
Билу казалось, что страшная непосильная ноша сейчас ложиться на его душу, и он закричал:
-- Ангел, что происходит? Боже, что это?
И Бил уже сам вторил своим устам, которые шептали:
-- Отче Мой, если возможно, да минует Меня чаша эта.
И Бил уже хотел кричать Богу о том, чтобы это прекратилось, что это просто невыносимо. Но к удивлению Била, вопреки его сжавшемуся от ужаса разуму, его уста сами сказали:
-- Да будет воля Твоя, Отче!
От услышанных своими ушами слов, что сказали его же уста и от чувства непосильной ноши довлеющей над его душою, Бил прижался к полу спальной комнаты и, впившись ногтями в ковёр, завопил, как маленький щенок… Всеми фибрами души Бил ощущал, как сгущается тьма вокруг него, но в этом кошмаре Бил ясно осознавал, что он не один, Господь где-то рядом. И Бил очень надеялся, что вот-вот это закончится. Но нет, к цепенеющему ужасу стала добавляться головная боль, затем боль стала распространяться по всему телу, так что дыхание и сердце Била, казалось, замерли навсегда. Но Бил вздрогнул, ясно услышавши слова:
-- Вот, Человек!
Бил учащённо дышал, и, казалось, у него появились силы вырваться отсюда и бежать, бежать. Но он смог лишь медленно карабкаться по полу, как оцепеневшая от холода лягушка. Бил дополз до стены. Он смотрел на неё своими расширенными глазами. Билу казалось, что на его пути встала непреодолимая преграда. Но он не сдавался. Упираясь плечом и головой, Билу удалось подтянуться и выползти на стену так, что положение, полусидя у стены, казалось, в данном случае, максимум возможного для человека. Сплошной массой болело всё тело, и Бил потерялся во времени и пространстве, не понимая, что происходит с ним. Но Бил опять услышал голоса, голоса выкрикивающие слова:
-- Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого.
Неожиданно для Била, тьма, которая впивалась в его душу, стала явной и наполнила комнату, в которой он находился, наполнила собой глаза Била, и не стало больше света перед ним. И Бил выдохнул с глубины сердца эти слова:
-- Боже мой, для чего Ты Меня оставил?
Всё существо живого Била сильно страдало от всёразрывающей боли извне и изнутри и в одно мгновение всё, всё прекратилось. Бил почувствовал лёгкость в теле, ровный удар сердца, тишину спальной комнаты. Он легко поднялся на ноги, осмотрелся и услышал знакомый голос ангела:
-- Бил, посмотри на Голгофу, Бил.
И Бил уже не видел комнаты. Он стоял среди людей на каменистой земле. Он слышал, как рядом всхлипывали женщины. Он видел, как некоторые люди спешили по своим делам, но другие в азарте любопытства их останавливали, говоря: «постой, посмотрим, придет ли Илия спасти Его». Было довольно темно для дня и светло для ночи. И Бил услышал опять слова ангела:
-- Бил, найди себя, Бил, найди себя.
Бил боялся поднять глаза. Он понимал, где он, он понимал, Кто распят буквально в нескольких шагах перед ним, но посмотреть туда не мог. И его взгляд медленно блуждал среди воинов и иудеев, среди женщин и массы незнакомых лиц, пока не остановился на ногах распятого Господа. Бил молча, рыдал. То, что было невозможно видеть, а можно было лишь представлять, сейчас он видел своими глазами. И Бил уже смотрел в глаза Христа, в те самые глаза, которые художники всех времён пытались выделить и выразить, чтобы показать сущность Бога. Но сейчас эти глаза, из-под запёкшейся на солнце крови, смотрели на Била, смотрели в него. И, вдруг, Бил увидел, узнал, нашёл в этих глазах самого себя. Он не мог поверить в то, что увидел. Он не мог поверить в то, что уже чувствовал к Христу. И Бил, вставши на колени, тянул свои руки к Тому, кто стал его Господом навсегда…
Ковёр, спальня, всё та же спальная комната. Бил стоял на коленях и тянул руки в небо. Ему было полностью всё равно, какой сейчас год на календаре, ему было всё равно, что между событиями Голгофы и им пропасть времени. Бил точно знал сейчас ответ на вопрос своей дочки. Но разум Била, созданный Творцом органом трезвого мышления, требовал немедленных объяснений на данное событие, чтобы, как говорится, не заглючить.
-- Знаю, Бил, - сказал ангел, - то, что происходило, не влагается в твой разум и у меня есть ещё немного времени, чтобы с тобой открыто поговорить.
Но Бил молчал. Ему было хорошо, он не хотел нарушать тот мир, что потоком тёплых волн обнимал его.
-- Хорошо, Бил, - продолжал ангел, - просто слушай меня и всё.
И ангел говорил, просто говорил к Билу, как давний приятель, как будто бы давно упала стена между жителями небес и земли, и они могли свободно общаться, и это явление было естественным и обыденным.
-- Когда Бог создал человека, Бил, - говорил ангел, - он создал его по своему образу и подобию. И Бог создал Адама, которого Он и назвал человеком. Если животных и птиц, и пресмыкающихся, Бог создавал попарно мужской и женской особи, то, создав Адама, Он создал его одного без пары. Поэтому позже Бог и сказал, что нехорошо человеку быть одному. И здесь, Бил, Бог не создаёт Еву из праха земного, но усыпляя Адама, берёт у него ребро, из которого и создаёт Еву, причём, то место прикрывает плотью. Давай рассмотрим это иначе, Бил. Адам создан Богом был так, что в нём Творец воплотил подобие всех Своих граней существа, подобие всех Своих граней, Бил. И когда встал вопрос о помощнице ему, которая соответствовала бы ему, то такую личность сотворить из праха земного было просто невозможно, так как Адам был создан полным подобием Бога, полным подобием. И Бог извлекает из Адама часть Своего образа и подобия, и являет Адаму Еву, которая до этого была всегда частью самого Адама. Иначе говоря, Бог, усыпив Адама, отделил, или иначе, отобрал у Адама вложенную в него одну свою грань, на основе которой и создал Еву. И, когда Бог привёл Еву к Адаму, то Адам тут же узнал в Еве часть своей бывшей сущности, узнал свою отобранную грань и провозгласил: «вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей». Адам узнал в Еве бывшую частицу себя. Я рассказываю это тебе, Бил, чтобы на основе создания Евы из Адама, ты хотя бы немного понял, что невеста Христа, создавалась с самого Христа. Да, Бил, ты нашёл себя в глазах Христа не случайно. Да, Бил, ты действительно был там, вместе с Ним на Голгофе, потому что, Бил, ты был с Ним всегда. Ты, как и миллионы людей были с Христом всегда, как малая часть Его великой Божественной сущности.
-- Да, - возгласил Бил, - я был с ним всегда, я был с Христом всегда, я это знаю, я это чувствую. Я был с Ним в Гефсиманском саду, я был с Ним на дороге к Голгофе и я был с Ним на самом кресте. Но не я, а Он Сам всё это смог вынести, а я прятался, как мог, а я бы бежал, если бы только мог бежать. Христос сам шёл этим путём за меня, чтобы я смог стать для Него, пред лицом Отца, помощником соответствующим Ему.
-- Да, Бил, сказал ангел, - я сам помню то время, когда легионы нас стояли над Голгофой и ждали от нашего Господа приказа. А Он молчал, Бил, хотя те силы ангелов, что стояли на страже в тот страшный час были способны уничтожить всю Землю. А Он не отдавал нам приказа защитить Его. Весь ад выполз смотреть на его страдания, весь ад, Бил. Весь ад всячески пытался усугубить Его боль, но Он не отдавал нам приказа Его защитить, потому что, Бил, Он защищал вас, вас Бил. Он платил цену вашего явления в этот мир, Он платил цену ваших ошибок, вашего несовершенства. Он Своею Кровью, Своей болью, Своим позором, Своими ранами и многим другим, заплатил за тебя и таких, как ты, Бил, достаточную цену. Оцени это, Бил, пожалуйста, оцени. Это здесь, на Земле, Бил, всё отсчитывается секундами, минутами и годами, а Бог владычествует вне времени, поэтому для Него прошлое и настоящее, настоящее и будущее, как единое целое, как единое неразрывное мгновение вечности. Глава Церкви и Его Тело всегда были, есть и будут неразрывно вместе. До свидания, друг.
-- Подожди, ангел! Подожди немного, - воззвал Бил своего друга, - скажи, почему я не помню, и не только я, почему мы не помним того времени, когда были с Христом на Голгофе? Почему?
-- Друг мой, - спокойно ответил ангел, - вспомни путь, извлечения из ничтожного драгоценного, чтобы обрести мудрость. И на обычном жизненном примере ты поймёшь сам, почему вы не помните этого времени. Скажи, когда ты был в утробе матери, Бил, ты, помнишь ли себя в это время? Ты помнишь ли, Бил, час своего появления в роддоме? Ты даже мало что помнишь со своего детства, Бил. Но это не значит, что этих событий не было в твоей жизни, не правда ли, друг?
-- Ангел, - подумал Бил, - мне не поверят, друг, мне не поверят, если я это ещё кому-то расскажу.
-- Бил, - ангел продолжал спокойно отвечать, - когда Христос проповедовал массе людей, Он часто повторял: «кто имеет уши слышать, да слышит!». Поэтому, Бил, в данный момент радует то, что ты это понял, Бил, и теперь на вопрос Юники ты сможешь дать правильный ответ. Пока, Бил.
Бил ещё несколько раз пытался позвать небесного друга, но тот больше не отзывался на его призыв. За окном вечерело. И тогда Бил решил выйти из спальной комнаты, чтобы в первую очередь поделиться с Джени и Юникой о своих впечатлениях, но в глазах стало темнеть и Билу показалось, что он куда-то проваливается, куда-то пропадает…
Бил открыл глаза. Он лежал на полу своей спальни. Сильно болела голова. Он с трудом приподнялся на ноги. Бил не понимал, что произошло. Последнее, что он помнил, это то, что он пошёл к двери спальни, пошёл с желанием поделиться с Джени и дочкой обо всём пережитом им. Бил открыл двери спальни и пошёл на кухню. Он думал о том, как ему начать свой рассказ, чтобы не показаться ненормальным в глазах любимых ему людей. Но на кухне никого не было. Бил пошёл в единственное оставшееся место в квартире, где бы могла быть его жена и дочь, он направлялся в комнату Юники. Дверь детской комнаты была приоткрыта, и Бил немало удивился, когда увидел свою дочку Юнику мирно спящей в своей кроватке. Он ещё раз заглянул в спальню – Джени не было. Билу ничего не оставалось, как вернуться на кухню. И тут Бил заметил, что за окном было светло, а там на улице бурлила обычная городская атмосфера жизни. Бил в недоумении, присел и осмотрелся повнимательней. Всё было, как всегда. Но, что было самым удивительным и вызвало загадочный смех Била, это то, что на потолке комариной кляксы не было.
-- Нет, - сказал Бил, - Джени не могла из принципа стереть эту кляксу. Постой, постой, это же я её стирал. Ну да – я, вот и еле заметный след остался от кляксы. Да что же это такое, в конце концов.
Бил опять подошёл к окну. Он прикидывал различные ситуации, которые могли бы прояснить, почему сейчас день и где Джени. И тут до него дошло, что он утром, идя на молитву, упал и видно стукнулся головой, потому, что голова Била давала знать о себе немалой болью. И, видно, он потерял сознание и какое-то время лежал на полу и вот он очнулся, и, получается, всё это ему причудилось, всё это, всё, что так казалось реальным – ангел, Голгофа, сам Господь и другое. Всё это, оказывается, было всего лишь больным желанием его разума. Бил не мог поспорить с реальностью, реальностью того, что он, Бил, только что проснулся и, оказывается, до сих пор не помолился, но уже успел пролежать какое-то время без сознания и вот, как говорится, доброе утро, Бил. Но сердце Била и его душа были другими, были действительно другими и Бил не мог с этим не согласиться. Он подошёл к зеркалу и посмотрел на себя. Это был внешне всё тот же Бил, но его глаза выдавали его душу, душу для которой Иисус стал Господом навсегда, Господом его жизни. И тогда Бил сказал:
-- Господи, спасибо Тебе за всё. Я постараюсь оценить всё, что Ты сделал для меня на Голгофе. Спасибо тебе, что Ты дал мне понять, что мы с Тобой были, есть, и будем всегда вместе. Аминь.
За дверью детской комнаты послышалось движение и, вскоре, на кухню к Билу вошла его Юника, его заспанная радость.
-- Доброе утро, папа, - сказала она пробуждающимся голоском.
-- Здравствуй, милая, - отозвался Бил.
-- Папа, ты уже подумал, ты уже скажешь мне, ты там был, папа, там, где распинали Иисуса?
Юника смотрела своими милыми заспанными глазками на своего любимого папу в нескрываемом ожидании. Бил улыбнулся и сказал:
-- Да, дочка, я там был.
Юника улыбнулась, и Билу показалось, что она от него не ожидала какого-то другого ответа. И, обернувшись идти умываться, она вдруг сказала Билу:
-- Папа, мы ведь все там были, правда?
Бил удивлённо смотрел вслед уходящей Юники.
Александр Гончаров
