ХРИСТИАНКА
Спит гордый Рим, одетый мглою, В тени разросшихся садов; Полны глубокой тишиною Ряды немых его дворцов; Весенней полночи молчанье Царит на сонных площадях; Луны капризное сиянье В речных колеблется струях, И Тибр, блестящей полосою Катясь меж темных берегов, Шумит задумчивой струею В даль убегающих валов. В руках распятие сжимая, В седых стенах тюрьмы сырой Спит христианка молодая, На грудь склонившись головой. Бесплодны были все старанья Ее суровых палачей: Ни обещанья, ни страданья Не сокрушили веры в ней. Бесчеловечною душою Судьи - на смерть осуждена, Назавтра пред иным Судьею Предстанет в небесах она. И вот, полна святым желаньем Все в жертву небу принести, Она идет к концу страданья, К концу тернистого пути. И снятся ей поля родные, Шатры лимонов и дубов, Реки изгибы голубые И юных лет приютный кров И прежних мирных наслаждений Она переживает дни, - Но ни тревог, ни сожалений Не пробуждают в ней они. На все земное без участья Она привыкла уж смотреть; Не нужно ей земного счастья, - Ей в жизни нечего жалеть; Полна небесных упований, Она без жалости и слез Разбила рой земных желаний И юный мир раскошных грез, - И на алтарь Христа и Бога Она готова принести Все, чем красна ее дорога, Что ей светило на пути. Поднявшись гордо над рекою, Дворец Нерона гордо спит; Вокруг зеленою семьею Ряд стройных тополей стоит; В душистом мраке утопая, Спокойной негой дышит сад; В его тени, струей сверкая, Ключи студеные журчат. Вдали зубчатой полосою Уходят горы в небеса, И, как плащом, одеты мглою, Стоят священные леса. Все спит. Один Альбин угрюмый Сидит в раздумьи у окна... Тяжелой, безотрадной думой Его душа возмущена. Враг христиан, патриций славный, В боях испытанный герой, Под игом страсти своенравной, Как раб, поник он головой. Вдали толпы пиров и шума, Под кровом полночи немой, Все так же пламенная дума Сжимает грудь его тоской. Мечта нескромная смущает Его блаженством неземным, Воображенье вызывает Картины страстные пред ним. И в полумгле весенней ночи Он видит образ дорогой, Черты любимые и очи, Надежды полные святой. С тех пор, как дева молодая К нему на суд приведена, Проснулась грудь его немая От долгой тьмы глухого сна; Разврат дворца в душе на время Стремленья чистые убил, Но свет любви порока бремя Мечом карающим разбил, И казнь Марии изрекая, Дворца и Рима гордый сын, Он сам, того не сознавая, Уж был в душе христианин. И речи узницы прекрасной С вниманьем жадным он ловил, И свет великий веры ясной Глубоко корни в нем пустил. Любовь и вера победили В нем заблужденья прежних дней И душу гордую смутили Высокой прелестью своей. Заря блестящими лучами Зажглась на небе голубом, И свет огнистыми волнами Блеснул причудливо кругом. За ним, венцом лучей сияя, Проснулось солнце за рекой И, светлым диском выплывая, Сверкает гордо над землей... Проснулся Рим. Народ толпами В амфитеатр, шумя, спешит, И черни пестрыми волнами Цирк, полный до верху, кипит. И в ложе, убранной богато, В пурпурной мантии своей, Залитый в серебро и злато, Сидит Нерон в кругу друзей. Подавлен безотрадной думой, Альбин, патриций молодой, Как ночь, прекрасный и угрюмый, Меж них сияет красотой. Толпа шумит нетерпеливо На отведенных ей местах, Но - подан знак, и дверь визгливо На ржавых подалась петлях, - И, на арену выступая, Тигрица вышла молодая... Вослед за ней походкой смелой Вошла, с распятием в руках, Страдалица в одежде белой, С спокойной твердостью в очах. И вмиг всеобщее движенье Сменилось мертвой тишиной, Как дань немого восхищенья Пред неземною красотой. Альбин, поникнув головой, Весь бледный, словно тень, стоял... И вдруг пред стихнувшей толпою Волшебный голос зазвучал: - В последний раз я открываю Мои дрожащие уста: Прости, о, Рим, я умираю За веру в моего Христа! И в эти смертные мгновенья Моим прощаю палачам, За них последние моленья Несу я к горним небесам: Да не осудит их Спаситель За кровь пролитую мою, Пусть примет их Святой Учитель В Свою великую семью! Пусть светоч чистого ученья В сердцах холодных Он зажжет, И рай любви и примиренья В их жизнь мятежную прольет!.. Она замолкла, - и молчанье У всех царило на устах; Казалось будто состраданье В их черствых вспыхнуло сердцах... Вдруг на арене пред толпою, С огнем в очах, предстал Альбин И молвил: "Я умру с тобою... О, Рим, - и я христианин!.." Цирк вздрогнул, зашумел, очнулся, Как лес осеннею грозой, - И зверь испуганно метнулся, Прижавшись к двери роковой... Вот он крадется, выступая, Ползет неслышно, как змея... Скачок...и, землю обагряя, Блеснула алая струя... Святыню смерти и страданий Рим зверским смехом оскорбил, И дикий гром рукоплесканий Мольбу последнюю покрыл. Глубокой древности сказанье. Прошли седые времена, И беспристрастное преданье Хранит святые имена. Простой народ тепло и свято Сумел в преданьи сохранить, Как люди в старину когда-то, Умели верить и любить!.. | |
|
| |
| Просмотров: 10634 | Комментарии: 1 | |
| Всего комментариев: 1 | |
|
| |
