Поздний вечер в горах раскинул свои объятья над задремавшей грядой горных вершин, над прилепившимся к скалам маленьким аулом. Вечер щедро рассыпал на темном бархате ночного неба пригоршни ярких звёзд, которые игриво перемигивались в торжественном и спокойном свете круглой луны.
Стояла пора сенокоса. Опьяняющий запах отходящих от дневного зноя альпийских лугов кружил голову. Привычная говорливость родника и отдалённый рокот реки внизу ущелья не нарушали покоя ночи. Изредка налетал торопливый ветерок с серебристой скатерти ледника, шептался с соснами вокруг аула, и снова наступала тишина. Всё притихло, успокоилось и мирно дремало.
Однако в ауле спали не все. В окошке крайней сакли мерцал тусклый огонек коптилки. Слышался приглушённый, но по-кавказски очень эмоциональный разговор. Слабый свет отражал метавшиеся по стенам тени чем-то возбужденных людей. Четверо мужчин непрерывно жестикулировали, время от времени вскакивая из-за непокрытого грубо сколоченного стола, что-то доказывая друг другу. Но вот в очередной раз трепетное пламя коптилки высветило ещё одну неподвижно сидящую за столом фигуру. Любопытная луна тоже заглянула в окошко и помогла увидеть низко опущенную покрытую женскую голову. Выбившаяся из-под покрывала черная коса нервно вздрагивала на груди, выдавая бурю чувств, владевших женщиной. Ее звали Зарой.
Год назад размеренную, спокойную жизнь аула взбудоражил топот конских копыт, ритмичный стук по дереву, переливы осетинской гармошки. Это молодой статный красавец Аслан привез на горячем скакуне с равнины украденную невесту. Зара была Аслану достойной парой. Ее красота не мешала ей быть спокойной и трудолюбивой. Дом был мужской, и любая женщина, а тем более горянка, понимала, сколь много приходилось Заре трудиться по хозяйству. Старая хозяйка дома не дождалась молодой невестки, скоропостижно умерев от воспаления легких в один из зимних вечеров. И теперь её место по праву принадлежало Заре. И все заботы по уходу за свёкром, мужем и его двумя братьями, а также небольшим хозяйством легли на её хрупкие плечи.
Но молодая женщина не была избалована. Она выросла в большой, дружной и очень трудолюбивой семье. Никакая работа её не страшила. Ведь без хозяйства высоко в горах не прожить. Корова, пара коз, несколько баранов, птица требовали внимания. Каждый день с восходом солнца спешила Зара к домашним животным, а затем завтрак для мужчин, и так в хлопотах весь день. Молодая женщина не унывала – всё у них было ладно с Асланом. Жаркая юношеская любовь компенсировала разлуку с беззаботной жизнью в родительском доме, с подругами. Тем более, что Зару нередко отпускали погостить на равнину, в отчий дом.
И вот мужчины дома стали замечать, что и без того спокойная и тихая молодая женщина засветилась каким-то внутренним светом. Что-то напевая про себя, она, нередко умолкнув, вглядывалась в бездонное синее небо. А иногда ее заставали у родника с какой-то тетрадкой в руках. Когда к ней кто-нибудь приближался, Зара торопливо закрывала тетрадь, вставала, уходила, храня свою тайну, принималась за работу и вновь что-то напевала.
Но тайна не осталась долго тайной. Дошла до аула весть, что Зару на равнине видели в собрании разных по возрасту людей, в основном женщин, но говорил им что-то всегда мужчина. А потом и содержание разговоров стали передавать.
Говорят о каком-то спасении и каком-то Спасителе. А еще говорят о вечной жизни и о вечной любви. К привычному понятию горцев о святом Георгии, отождествляемом с именем Бога, вдруг прибавилось имя – Иисус Христос.
И за это имя Заре надо было перед своей мужской семьей держать ответ. Надо было рассказать о той любви, которая спасает мир и которая привела Этого Самого Иисуса на страшную, мучительную и позорную смерть ради искупления грешников. А потом Этот Иисус воскрес и вознесся на небо. Однако Он придет на землю опять, но уже с другой целью: забрать Церковь к Себе и судить грешников.
Надо было рассказать, как через Духа Святого спасение находит человека. Надо было рассказать о живой вере в живого Бога, Который из любви к человеку отдал в жертву Своего единственного Сына, чтобы верующие в Него имели жизнь вечную. Надо было показать тетрадь, где все это было написано. Надо было рассказать о предстоящем завтра крещении. Надо было попросить для этого лошадь, чтобы, как всегда, на телеге спуститься на равнину для крещения. Потому что в тетради у Зары было написано: „А кто будет веровать и креститься - спасен будет".
Всё это Зара рассказала и попросила лошадь.
Вот её рассказ и произвёл в маленькой сакле в дивную ночь в горах эффект разорвавшейся бомбы.
Вот почему метались тени по стенам сакли при слабом свете коптилки.
Молодое сердце Аслана совершенно не понимало, как его Зара могла любить, кроме него, ещё Кого-то. И что из-за этого ей надо было ехать на равнину и с кем-то купаться в реке. Нет! Его сердце не способно было вместить это. Это было похоже на обвал в горах, на снежную лавину, которая всё сметает на своем пути, долго торжествуя в ущелье своим разрушительным эхом.
И вдруг в кульминационный момент кипения страстей наступила внезапная тишина. Каждый говорящий умолк на полуслове. От этой звенящей тишины ничего не понимающая Зара подняла голову. Взоры всех присутствующих были обращены к потолку. Зара тоже подняла глаза. Она увидела белого голубя, безмятежно кружившегося под потолком сакли. Он сделал несколько кругов и стал плавно снижаться. Подлетев к месту, где сидела Зара, он затрепетал над нею своими маленькими белоснежными крыльями, как бы прикрывая её. Потом плавно опустился на её левое плечо.
Бушующий вулкан страстей потухал в этом безмятежно сидящем на плече Зары белом комочке. Птица недолго посидела, очевидно, ровно столько, чтобы вулкан потух окончательно. Потом, как бы убедившись в наступившем перемирии, голубь торжественно вспорхнул с Зариного плеча и тихо исчез, как и появился, в квадратике открытого окна.
Все молчали в полном изумлении: белоснежный голубь в горах, да ещё среди глубокой ночи!
Этот очевидный Божий посланник был настолько понятен и знаменателен для всех присутствующих, что дальше разговоров не последовало.
Живой, великий, любящий, Зарин Бог, Бог, Которого она недавно познала и приняла всем своим сердцем, знал, чем и как можно усмирить эти горячие сердца и как защитить Свою дочь. И Он это сделал, укрыв её под сенью двух трепетных белоснежных крыл маленькой птицы.
Свёкор встал, молча встали и все остальные. „Запрягай и поезжай", - коротко сказал свекор и вышел из сакли.
Робкий рассвет подтолкнул луну за высокую ограду вершин и осторожно начал скатывать с неба чёрный бархат вместе со сверкающими звездами, одновременно набрасывая на него нежный шёлк серебристо-голубой вуали. В этом рассвете новой жизни в груди у Зары всё трепетало, как два нежных крыла, прикосновение которых она только что ощутила.
Людмила ЧЕРНИКОВА
